Страна чудес без тормозов и Конец Света - Страница 73

– Значит, живых людей они не едят?

– Живых людей они несколько суток отмачивают в тухлой воде, а потом вгрызаются в самую гниль и изгладывают до самых костей.

– О, ч-черт... – ругнулся я и перевел дух. – А не двинуть ли нам обратно, милая?

Тем не менее, мы пошли вперед. Она впереди, я следом. В луче моего фонарика поблескивали ее огромные золотые сережки.

– И не тяжело тебе все время носить такие сережки? – поинтересовался я у ее спины.

– Да я привыкла, – ответила она. – Это же как с пенисом. Тебе тяжело носить пенис?

– Да нет... Никаких проблем.

– Вот и с сережками так же.

Какое-то время мы шли молча. Она продвигалась все дальше, придирчиво исследуя пространство впереди и бодро оглядываясь по сторонам. Я ковылял за ней, с трудом освещая даже скалу у себя под ногами.

– Слушай, а ты снимаешь эти сережки, когда принимаешь душ или ванну? – спросил я, чтоб она уж совсем про меня не забыла. Подобными разговорами я хоть немного сдерживал ее триумфальную поступь.

– Нет, не снимаю, – отозвалась она. – Вся раздеваюсь, а сережки остаются. Сексуально, правда?

– А... Ну да, – спохватился я. – В этом смысле – вполне...

– А ты как любишь сексом заниматься – спереди? Чтобы видеть лицо?

– Как правило.

– Но сзади тоже случается?

– Бывает, куда деваться.

– Но ведь, кроме этих, есть еще много разных способов, верно? Снизу, сверху, сидя в постели, сидя на стуле...

– Люди разные. Чего только не учудят.

– А я пока в сексе не очень соображаю, – поделилась она. – Не видела никогда и сама не участвовала. Про этомне еще никто ничего не объяснял...

– Этоникому не объясняют, – сказал я. – Этокаждый находит сам, как получится. Вот появится у тебя парень, станешь с ним спать – и поймешь, если повезет, как жить по природе.

– Нет, я так не люблю! – заявила она. – Мне интересно, чтобы... Как бы сказать... Чтобы напора побольше. Напора, сопротивления, снова напора, и так далее. А вовсе не «по природе», и уж никак не «если повезет».

– Видимо, ты слишком долго прожила с человеком намного старше тебя, – сказал я. – С человеком гениальным и очень упорным. Но, видишь ли, белый свет состоит не только из таких, как он. Обычные люди и глупее, и слабее. Блуждают бесцельно по своей жизни, будто тычутся в темноте выставленными вперед ладонями. Вот, как я, например.

– Нет, ты не такой. С тобой как раз все в порядке. Это я тебе еще в прошлый раз говорила...

Так или иначе, пора было вытряхивать из головы всю скопившуюся там сексовщину. Мой пенис все еще рвался на подвиги, но в такой темноте от его активности не было никаких плюсов, один сплошной минус: стало труднее ходить.

– Так, значит, излучатель посылает волну, которая отпугивает жаббервогов? – попробовал я сменить тему.

– Ну да. Пока он работает, упыри не подойдут к нам ближе, чем на пятнадцать метров. Так что старайся не удаляться от меня дальше десяти. Иначе они поймают тебя, утащат к себе в гнездо, посадят в тухлый колодец и обгложут, когда сгниешь. У тебя рана на животе, поэтому начнут с живота. Зубы у них знаешь какие острые? Настоящие сверла от дрели, два ряда во всю пасть...

Услышав это, я невольно прибавил шагу и на всякий случай сократил расстояние между нами.

– Как твой живот? – спросила она.

– От лекарства вроде немного успокоился. Если всем телом двигаюсь – жутко болит, но пока терплю, – ответил я.

– Когда найдем деда, он тебе снимет боль, – пообещала она.

– Кто, дед? Каким образом?

– Очень просто. Он и мне снимал несколько раз. Когда голова раскалывалась. Посылал мне в мозг сигнал, который заставлял меня забыть о боли. На самом деле, боль – очень важная реакция человеческого организма, и обычно лучше такие вещи не делать, но тогда была чрезвычайная ситуация.

– Вот бы мне так...

– Ну, я же говорю: когда найдем деда.

Ощупывая лучом фонарика скалы вокруг, она уверенно двигалась вверх по течению. В скалах справа и слева открывались пещеры, трещины, боковые ходы, убегавшие в самые разные стороны. Ручейки воды, кое-где выбегая из трещин, вливались в реку. Скользкие каменные берега покрывал ядовито-зеленый мох. Не знаю, как такой буйный цвет мог родиться там, где не происходит ни малейшего фотосинтеза. Наверное, у подземного мира свои законы природы.

– Ну и как, жаббервоги уже знают, что мы здесь?

– Еще бы! – сказала она. – Это же их мир. Они знают обо всем, что происходит в Подземелье каждую минуту. Наверняка сейчас окружили нас и разглядывают в упор. Я так и слышу их мерзкий шелест с самого начала пути.

Я осветил фонариком скалы вокруг, но, кроме изломанных трещин и мха, ничего не увидел.

– Они прячутся в пещерах и боковых коридорах, там, где свет не достанет, – сказала она. – И явно преследуют нас всю дорогу.

– Сколько уже работает излучатель?

Она посмотрела на часы.

– Десять минут. И еще двадцать секунд. Будем на месте минут через пять. Успеваем.

Ровно через пять минут мы добрались до водопада. Ультразвуковая блокада Профессора, похоже, еще работала: вокруг, как и в прошлый раз, не было слышно ни звука. Мы надвинули капюшоны до бровей, затянули покрепче тесемки, напялили «консервы» и шагнули в бесшумную струю водопада.

– Странно, – сказала она. – Блокада работает – значит, лаборатория цела. Если жаббервоги куда-то забираются, от того места не остается камня на камне. А деда с его исследованиями они сразу ужас как невзлюбили.

Как она и думала, железная дверь лаборатории оказалась запертой. Уходя, жаббервоги не запирают двери на ключ. Здесь явно был кто-то другой.

Пару минут провозившись с шифром, она достала карточку и открыла дверь. Внутри было зябко, темно и пахло кофе. Она поспешно закрыла дверь и, проверив запоры, включила свет.